Ольга Елисеева - Нежная королева [= Хельви — королева Монсальвата]
Вслед за королевой в широкий просвет между столами вышли многие дамы. Танцевали только молодые. Пожилые пары остались на своих местах, но тоже приняли живейшее участье в чудовищном действе, едва не ставившем весь зал на голову. Они отстукивали ритм золотыми ножами по тарелкам и кубкам. От этих нечеловечески быстрых, дробных раскатов сердце могло выскочить из груди у танцующих.
Харвей уже не слышал музыки, только захватывающий, подчиняющий себе ритм, отбиваемый каблуками. Это был не придворный танец — не плавные гильярда или паванна, которых ожидал герцог. Такое можно позволить себе только в горах ночью на Ивана Купалу, где-нибудь между кругами стоячих камней. Зрелище завораживало. Деми осознал, что помимо своей воли весь подался вперед и смотрит на сплетающий и расплетающий кольца хоровод, как кролик на удава. Он уже не видел в нем отдельных людей, полностью подчинившись единому потоку, и сам отстукивал пальцами ритм по крышке стола. То же самое происходило и с другими гостями.
Епископ Сальвский Робер, восседавший за тем же почетным столом, что и королева, никак не мог в силу своего сана одобрить подобного, поистине языческого веселья, и, горестно вздохнув, спрятал лицо в ладонях рук. Было в этом танце что-то… что-то, от чего даже у спокойного рассудительного Деми по спине бежали мурашки.
Уже веревку палачи
Вниз сбросили с доски.
Неужто даже Бог смолчит?
Не крикнет мне: беги?
Харвей вдруг всем своим естеством осознал, что дешевая песенка под названием «Лилиен Бич» была лишь поздним наложением на древний, может быть самый древний, и уж явно не человеческий танец, который сейчас вихрем проносился перед его глазами.
В центре круга, как вызывающе синий цветок, колыхалось пышное платье Хельви — королевы фей. Напротив нее, собравшись и выпрямившись, как струна, стучал каблуками Дерлок. В центре могли танцевать только двое, но именно они задавали направление и фигуры невероятно сложному переплетению живых человеческих кругов. То отплясывали, положив руки на плечи друг другу, то резко разворачивались, соприкасаясь спинами и глядя каждый в сою сторону, то перебегая по диаметру хоровода.
Как лорд Босуорт крутит хрупкую королеву, Харвей еще понимал, но как Хельви с не меньшей силой вертела этого здоровенного парня то в одну, то в другую сторону?
Музыка смолкла резко, как будто на скрипке оборвалась струна, и танцующие, тяжело дыша, застыли на месте.
Дерлок, покачиваясь уже не от вина, проводил королеву к столу. Д’Орсини тоже вернулся из хоровода.
— Я сейчас скончаюсь. — прошептал он, наливая себе полный кубок воды с лимонным соком и сахаром. — Бр-р, лимонад теплый!
— Да брось ты. — беспечно отозвалась Хельви. — Так ли мы плясали на берегу Лохлейна?
— Тогда я умер. — признался рыцарь.
— Тогда ты женился. — поддразнила его королева. — На своей горной нимфе, которую брюхатишь четвертый год подряд, так что бедная девочка не может показаться при дворе.
— Нечего ей делать при дворе. — отрезал д’Орсини. — Ходят тут такие всякие. — он бросил недовольный взгляд на Дерлока. — Того и гляди уведут мать троих детей и оставят меня сиротой.
— Тетсинда. — Хельви украдкой поманила горничную, которая на всякий случай после танца подошла от стола для слуг к месту своей госпожи. — Потихоньку принеси мне другие туфли. Видишь? — она показала камеристке разбитые каблуки на своих изящных шелковых башмачках.
— Да, такая обувка не для Лилиен Бич. — согласилась толстуха и мигом исчезла.
Танцоры рассаживались по своим местам, но лорд Босуорт все еще стоял у стола королевы. Отдышавшись, он поправил взмокшие волосы, и в его глазах блеснул озорной огонек. Дерлок вскинул руку и хрипловато, явно не справляясь после танца с легкими, крикнул залу:
— Ребята, где мы еще спляшем Лилиен Бич?
— Мы будем плясать его на гробу короля Дагмара!!! — дружным ревом ответили собравшиеся.
Видимо, это была дежурная присказка времен войны с Беотом. Поэтому далеко не все, кто кричал, сразу сообразили, что произошло. Их клич, вполне уместный на любом привале, явно не понравился представителям посольства Беота.
— Ваше Величество! — сэр Энтони Кросс, как ужаленный, вскочил с места. — Моему королю нанесено оскорбление и мы не можем дольше оставаться здесь!
Вслед за ним поднялись бледный от негодования маркиз Сейнмур и все остальные беотийцы. Лорд Босуорт довольно ухмылялся: он все-таки устроил скандал.
— Дерлок! Что вы наделали? — напустилась на него Хельви. — Вы должны немедленно принести послам свои извинения.
— И не подумаю. — Босуорт широко зевнул. — Пусть убираются.
— Ты пьян. — резко сказала королева. — Я с тобой позже поговорю. Она встала, благо Тетсинда уже принесла ей новые башмачки, и сама, не смотря на свое королевское достоинство, догнала сэра Энтони у дверей в зал.
Харвей видел, как они несколько минут разговаривали. Посол возмущался, Хельви явно заминала инцидент. Ей это удалось. Она взяла Кросса под руку и медленно, размеренным неторопливым шагом повела его на место. За ним потянулись и остальные члены посольства. Проходя мимо Деми, они бросали на него удивленные взгляды. Видимо, беотийцы были уверены, что герцог последует их примеру и выразит негодование.
Но Харвей молча сидел на месте. Честь короля Дагмара — последнее, что он собирался защищать в этом мире. Однако его поступок удивил не только беотийцев. Босуорт явно не добился желаемого результата, пока не втравил жениха королевы в склоку.
— А вы, ваша светлость? — развязно осведомился он. — Разве вас не оскорбляют мои слова о короле Дагмаре?
— Ни капли. — холодно отозвался Деми. «Я бы и сам сплясал на его гробу, но тебе, скотина, этого говорить не буду!»
— Отчего же? Он ведь ваш хозяин.
Харвей почувствовал, что сейчас не выдержит. Либо отвесит нахальному фавориту пощечину, либо сам не знает что, но сильно, больно и предпочтительно между ног.
— У меня нет хозяина. — герцог сам поразился своему спокойному ледяному тону. — Я прошу вас, лорд Босуорт, сесть. Если у вас есть ко мне какие-то вопросы, то не лучше ли их выяснить завтра, наедине и на трезвую голову.
— Отлично! — вспылил Дерлок. — У меня много к тебе вопросов, но до завтрашнего утра ты не доживешь! Если только… Если ты посмеешь…
— Господа! — Хельви, только что умиротворившей посла Беота, явно не хотелось наблюдать в пиршественном зале древнейшую мужскую мистерию под названием «Битва за женщину». — Дерлок, — процедила она сквозь зубы, — иди на место и чтоб я тебя больше сегодня не видела.
